Дочь падишаха воскликнула:

– Не хочу быть женой этого плешивого дурака!

Позвал ее отец, а она и ему говорит:

– Не хочу быть женой плешивого дурака!

Как только не уговаривал падишах свою дочь, чего только он ей не говорил, та и слушать не желала.

Видит Счастье, что дела кечала совсем плохи, что не быть ему зятем падишаха. Думало-думало Счастье, как помочь ему, но ничего не придумало и решило обратиться за помощью к Уму.

– Дорогой Ум, прости меня, ты был прав: счастья мало, если нет ума. Сколько я ни старалось помочь плешивому дураку, сколько ни выручало его, но пришло время, когда я не в силах что-нибудь сделать. Очень прошу тебя, Ум, ради меня, помоги теперь ты ему, ведь все мои старания пропадают зря.

Пожалел Ум друга и решил сделать из плешивого дурака умного человека. Вселился Ум в кечала, заставил говорить умные вещи, все гости на свадьбе собрались вокруг него и стали с любопытством слушать забавные и мудрые истории. Увидел это падишах и повел кечала к своей дочери: пусть она своими глазами увидит, что ее жених вовсе не дурак.

Вошел кечал в комнату к невесте и говорит:

– О, моя красавица, ты и я – одно яблоко, внутри которого зерна. А зерна – это наши дети!

Услышала дочь падишаха умную речь жениха и улыбнулась от радости. Падишах тоже обрадовался и закричал:

– Играйте, зурначи! Веселитесь, гости! Это свадьба моей красавицы дочери и умного кечала!

И все гости веселились, пили, ели. Был там и я, пил, ел, веселился, плясал. Не верите?

Но если я не был на той свадьбе, то откуда мне знать всю эту историю?

Мудрость отца

Жил говорят, был говорят, в одном ауле, старик со своею старухой. Старика звали Агулменд, а старуху -Асульменд. Было у них три сына. Старшего звали Рабо, среднего – Хибо, а младшего – Кабо. Жили старики и сыновей растили.

Когда Рабо исполнилось тринадцать лет, отец построил ему саклю в том же магале, да и красавицу из соседнего аула засватал.

Сыграли свадьбу: не сказать, что очень богатую, и не сказать, что очень бедную. На свадьбе гуляли жители двух аулов: жители аула, где жил жених, и жители аула, откуда привезли невесту. Три дня и три ночи не смолкали звуки звонкой зурны и дробные стуки барабана. Гости уставали от огненной пляски. Особенно много приходилось танцевать сватам, считалось за великую честь пригласить их на танец. Что и говорить, все были довольны и веселы.

На четвертый день, когда гости разошлись, молодые супруги переехали в новую саклю, стали жить да поживать и друг друга радовать.

Шли дни, отсчитывая недели, шли недели, отсчитывая месяцы... Старик со старухой трудились на винограднике и растили еще двух своих сыновей: Хибо и Кабо.

Прошло еще три года со дня свадьбы старшего сына, пришло время женить среднего. Отстроили ему, как и старшему сыну, в том же магале саклю, подыскали девушку. Сыграли свадьбу. Также три дня и три ночи гуляли гости. На четвертый день жених и невеста перебрались в свою саклю.

С тех пор прошло еще три года. Женили старики и младшего сына, только оставили молодых жить у себя, как этого требует горский обычай и как гласит народная мудрость: «На старших сыновей надейся, а младшего не отпускай от себя».

Стали старик со старухой жить вместе с молодыми на радость друг другу. Но радость эта длились недолго.

Вскоре и младший сын оставил родительский кров и, выстроив себе саклю, вместе с молодой женой стал жить отдельно от родителей.

Остались старики одни-одинешеньки. Засветло, как и всегда, уходили они на виноградники, а поздно вечером возвращались в свою опустевшую саклю. Все, что им удавалось получить с виноградника, шло на их жалкое старческое существование.

У сыновей уже родились свои сыновья, и каждый жил своими домашними заботами. Они почти успели позабыть о своих добрых, вырастивших их тружениках-родителях и даже не интересовались, как они там живут. Иногда только старший сын говорил среднему:

– Ты средний, и у тебя двое детей, а у меня – трое. Ты должен навестить родителей и помочь им.

А средний, в свою очередь, говорил младшему:

– Ты младший и тебе следует помогать отцу и матери. У тебя один ребенок, а у меня – два.

– Нет, – отвечал младший. – У меня скоро будет второй. Я не могу.

Так они изо дня в день и перекладывали друг на друга свой сыновний долг. Вскоре старик приболел и слег в постель. Старуха, как могла, выхаживала захворавшего мужа. А детям все было безразлично.

Захворала в нескончаемых хлопотах и Асульменд. Тогда и сказал ей старик:

– Вот так-то, старуха, вырастили мы детей, поженили их, а они навсегда позабыли родительский дом.

– Да что поделаешь, – закручинилась старуха, утирая платком слезы, – такова наша родительская доля. Умрем – и похоронить некому будет.

Так они доживали свои тягостные, старческие дни.

Раз старик и говорит:

– Старуха, соберись с силами, пойди за сарай, возьми там арбу да съезди к реке. У реки лежит огромный, пудов на пять, камень. Попроси ребят из аула, чтобы помогли положить этот камень на арбу, и вези его домой.

– Да ты что, старик, с ума спятил?! – вскричала старуха. – Ты что еще задумал?

– Говорю тебе вези, значит, вези, – повторил старик.

Взяла старуха рассохшуюся арбу и с помощью ребят покатила ее к реке. Кое-как погрузили они на арбу камень и с трудом привезли во двор.

Старуху разбирало любопытство, и она все приставала к старику:

– Что ты задумал,старик?

– Сейчас увидишь, – говорит старик, – и, собравшись с силами, вышел из сакли.

Во дворе он столкнул с арбы камень и, бормоча что-то невнятное, стал катить его в саклю, а старуха ему помогает. Когда они камень вкатили, старик открыл старый пустой сундук, который до женитьбы сыновей был еще полным, и с трудом положил туда камень.

– Вот так, – сказал он, закрывая крышку сундука и вешая на него большой заржавленный замок.

На следующий день старик говорит жене:

– Сходи, старуха, и скажи старшему сыну, что отец зовет его к себе.

Пришла Асульменд к старшему сыну и передала ему отцовские слова.

– Ему некогда, у него и своих дел хватает, – ответила за сына невестка.

А сын стоит, словно воды в рот набрал.

Мать не стала упрашивать сына, повернулась и ушла.

И все же, вечером, когда в саклях затопили камины, пришел старший сын к отцу. Увидел Агулменд сына, обрадовался, попросил старуху выйти, да и стал украдкой говорить:

– Сынок, ты у меня старший. Все свои силы и здоровье я отдал на то, чтобы вырастить тебя и твоих братьев. А теперь я скоро умру... От отца моего, деда твоего, осталось небольшое наследство. Вон, видишь, в углу сундук стоит, в нем и лежит то наследство.

Сын встал и быстро направился к сундуку.

– Он на замке, сынок, – сказал отец. – Ты попробуй сдвинуть его с места.

Сын подергал-подергал сундук, да так и не смог сдвинуть его с места, только глаза, как у шакала рыжего, огнем загорелись.

– Так вот, сынок, – продолжал старик, – сначала сядь около меня и внимательно выслушай, что я тебе скажу. Скоро я умру и все это достанется тебе, как старшему сыну. Но только, чтобы младшие братья не знали об этом. Я хочу, чтобы богатство это досталось тебе. Прошу тебя об одном: похоронить меня с почестями, как этого требуют наши обычаи. Ты должен всех пришедших людей угостить. Этот обычай не мною выдуман, и ты должен, как сын, его соблюсти.

– Ладно, ладно, отец, будь спокоен, – сказал старший сын, но старик его оборвал:

– Слушай дальше. Когда меня похороните, на сорок первый день пригласи в мою саклю старшину аула, и мать отдаст ему ключ от сундука. Он откроет его и все содержимое сундука вручит тебе, как самому достойному наследнику. Ты все понял, сынок?

– Да, отец, – отвечает старший сын, а сам не сводит глаз с сундука.

– А теперь иди, там тебя жена и дети ждут, – с этими словами отец и проводил сына.

Придя домой, Рабо рассказал жене все, что слышал и видел в доме отца, и заверил жену, что они в скором времени получат от отца наследство.